Судьбу веками предсказывали по картам, звездам и прочей хиромантии. Ринату Дасаеву, например, место в сборной предсказали дворовые любители футбола. Теперь появились более точные методы. С помощью генетического анализа на наличие спортивных генов можно понять, к занятиям каким видом спорта предрасположен ваш ребенок, и сделать для себя вывод: стоит ли мучить его, грубо говоря, хоккеем, когда генетически ему предначертано быть спринтером. Заведующий лабораторией молекулярной генетики Казанского государственного медицинского университета Ильдус Ахметов рассказал "Огоньку", почему в России такие тесты пока не пользуются популярностью, может ли человек с улицы сравнить свои гены с генами Сергея Бубки и чем уникальны спортсмены с Ямайки.

— Конечно. Помните древнюю историю про то, как один человек попал в загробный мир и говорит: кто здесь самый великий полководец? Ему указали на сапожника и сказали: вот он перед вами. Оказалось, что человек просто не знал, что генетически он должен быть полководцем, и отправился ремонтировать башмаки. То же и в спорте. Изначально родители могут и не хотеть отдавать ребенка в спорт, но после тестирования, вероятно, свое мнение и поменяют.

— Конечно, нет. Вообще, от генов зависит около 60 процентов успеха, остальные 40 процентов — это собственная работа, квалификация тренера, медицинское обеспечение и так далее. Да и спортивная генетика развита сейчас не так сильно, чтобы можно было точно сказать: вот, перед нами стоит олимпийский чемпион. Однако на этом этапе мы с определенной долей вероятности уже умеем отличать людей, у которых будут разные спортивные способности в отдельных видах спорта: высокие, средние, ниже среднего и очень низкие. Очень высокие способности встречаются у 7 процентов населения Земли, а у 0,13 процента эти способности действительно выдающиеся. Да и вообще, не нужно ограничивать себя исключительно спортом. Сейчас ведь тестируют и на наличие генов хорошей памяти, и музыкальных генов, и на склонность к математике. Можно провести полное тестирование на наличие талантов, что поможет выбрать профессию.

— Понятно. А в каком возрасте лучше всего проходить именно спортивное тестирование?

— Я любитель тяжелой атлетики, а этим видом спорта начинают заниматься лет в десять. Соответственно, до этого момента нужно сдать тесты. Но если такой узкой специализации нет и хочется понять общую картину, то я бы советовал сделать это до 4 лет. Теоретически можно сдать анализ даже в первые секунды жизни — взять кровь из пуповины и исследовать гены. Но обычно в это время родители заняты несколько другими проблемами.

— Кто был самым юным участником ваших тестов?

— К нам привозили детей, которых еще кормили грудью. Родители услышали от каких-то своих знакомых, что проводятся такие тесты, и решили попробовать. Стоимость обычного тестирования — около 7 тысяч рублей, вреда никакого. Почему бы и нет?

— А вы следите за тем, что происходит с детьми, которым вы предсказали хорошее спортивное будущее? Вы ведь работаете в этом направлении с начала 2000-х, появились, наверное, какие-то результаты...

— Первые годы у нас ушли на накопление доказательной базы, а тесты всем желающим мы начали делать 5 лет назад. Этого времени недостаточно, чтобы увидеть серьезные продвижения, но у нас сохранились контакты с родителями. Придет время, и мы сможем понять, насколько точны были прогнозы. Гораздо проще следить за судьбой спортсменов, которым мы провели генетическую диагностику в самом начале карьеры. С помощью протоколов соревнований можно понять, до каких спортивных высот добрался спортсмен. Могу сказать, что в целом генетические прогнозы оправданы.

— То есть я могу прийти и сказать: "Сравните мои гены с генами олимпийского чемпиона Сергея Бубки"?

— У генетиков так вообще не заведено. Мы определяем среднестатистический эталонный генотип, такой собирательный образ чемпиона, и сравниваем с ним ребенка. У нас, например, есть десять выдающихся прыгунов. Если посмотреть на их гены, то они немного различаются, но есть и общие переплетающиеся генотипы, которые говорят о том, что люди не случайно добились своих результатов.

— В России действует программа Минспорта и Федерального медико-биологического агентства, согласно которой спортсмены сборных команд и резерва должны сдавать кровь на анализы. Там прописано, что кровь будет использована и для генетического тестирования. Это раз. Потом иногда мы сами выезжаем на соревнования, договариваемся с тренером и берем анализы. Сейчас в нашей базе гены более 3 тысяч спортсменов, из которых 300 — это заслуженные мастера спорта, а еще 700 — мастера спорта международного класса. Это солидная генетическая коллекция.

— Почти нет, разве что пробы натурализованных спортсменов либо рожденных от смешанных браков. Что касается генетического профиля иностранных атлетов, то мы ориентируемся на общедоступные данные. Существует определенная тенденция — генетическая диагностика на практике в спорте сейчас применяется пока только в России и Китае, остальные страны осторожничают и предпочитают сначала распознать побольше генов (сейчас доказанных спортивных — лишь 15), а потом уже делать тесты. Мы считаем, что навредить спортсмену полученные в ходе тестирования знания точно не могут, а помочь — вполне. Какие-то данные по тем же кенийским, эфиопским и ямайским спортсменам просачиваются. Судя по ним, те же гены, которые дают преимущество кенийцам на дорожке, дают и преимущество нашим лыжникам и ходокам.

— Иными словами, нет большой разницы, с кем себя сравнивать — с Усейном Болтом или Юрием Борзаковским?

— Какого-то расового деления, что, мол, у ямайских бегунов одни гены, у наших бегунов — другие, нет. Разница только в том, как часто этот ген встречается у той или иной популяции. Взять, к примеру, распространенную мутацию гена — альфа-актенин-3. Это белок, необходимый для быстрого сокращения мышц. Если его нет, то человек не может быстро бегать, поднимать штангу и, например, заниматься хоккеем. Так вот, в России таких людей — около 14 процентов, а на той же Ямайке — всего 1 процент. У них бегают почти все и иногда рождаются такие самородки, как Усейн Болт.

— Спортивная генетика — направление молодое. Но и на данном этапе генетическая диагностика как минимум может уточнять отдельные моменты. Вот вам пример. Родители отдают своего ребенка в какой-нибудь вид спорта. Он ходит на тренировки, играет, вроде все делает. Год, два — прогресс есть. Потом вдруг наступает ступор, и дальше подняться он не может. Родители не понимают: что не так? Меняют тренера, школу, а потом приходят к нам, мы делаем тестирование и оказывается, что ребенок просто был генетически не запрограммирован на этот вид спорта. Или обратная ситуация. Они приходят с теми же тревогами, а мы делаем тестирование и становится ясно: волноваться не стоит, нужно работать дальше, результаты будут.

— Если это хорошая школа, грамотные тренеры, то проблемы в том, что спортсмены рано начинают, нет. Опасность в другом. Очень часто тренерам нужно дать результат здесь и сейчас, а это форсирует физическое развитие. Все-таки физические нагрузки должны соответствовать биологическому возрасту ребенка. Как коммерческий проект это работает — ребенок дает результат, тренер доволен. Но проходит несколько лет, результаты падают, а потом ребенок и вовсе уходит из спорта. Все потому, что форсирование результата очень часто идет во вред.